Цитата взята из статьи М.Л. Гаспарова "Подстрочник и мера точности". Автор излагает, при помощи каких методик он определяет уровень вольности и точности в переводах с подстрочника. Довольно любопытно для специалистов.

Когда мы читаем строку Пушкина, мы не можем знать, что "хотел сказать" Пушкин, мы знаем только то, что он в действительности сказал: замысел доступен нам только через воплощение. Когда мы читаем строку Мицкевича в переводе Пушкина, мы знаем, что "хотел сказать" Пушкин: он хотел сказать то, что написано у Мицкевича. Собственно, только здесь мы и можем говорить о том, соответствует или не соответствует замысел воплощению, форма содержанию - во всех остальных случаях это праздный вопрос.
Переводческий процесс состоит из двух этапов: понимания и оформления. Обычно при анализе они трудно разделимы: когда мы видим в переводе с оригинала какое-то отклонение от подлинника, мы, как правило не можем сказать, то ли здесь переводчик увидел в словах подлинника больше (или меньше), чем видим мы, то ли он увидел то же, что и мы, и только не сумел (или не захотел) уложить увиденное в строки перевода. При переводе с подстрочника они разделены: понимание текста целиком задает подстрочник, оформление берет на себя переводчик. Отклонение от буквы оригинала переводчик может объяснить своим "проникновением в дух" подлинника; отклонение от подстрочника никак не может быть "проникновением в дух", а может быть только "от лукавого", только вольностью переводчика.