Мнение — это вроде задницы, есть у всякого. © Саймон Грин
Я легла в пять утра, проснулась без тринадцати девять. Вымыла голову, приняла душ, воспользовавшись всеми имеющимися в доме антицеллюлитными средствами сразу, и с чувством выполненного долга села красить ногти. Тот нейтральный розовый, который мельком упоминался в предыдущей лаковой записи, я все же купила и решила опробовать сегодня, поскольку подумала, что боженька не одобрит синий лак. На самом-то деле я знаю, что боженьке все равно и даже Александр Сергеич не возражал бы, но причины моих поступков иногда ускользают от меня, а беспокойная натура побуждает подводить философскую базу под любое действие. Потом я позвонила маме и сказала, что к одиннадцати не успеваю, потому что перекрашиваю ноготь, потому что руки кривые и шило в одном месте. На это мама ответила, что ногти — дело нужное.
За стол сели в двенадцать, распили бутылку вина, съели много вкусного. Мама попыталась было подсунуть мне клюквенно-рябиновый морс, но мой организм чует, когда его хотят отравить, и яды внутрь не принимает. Он и наружу не принимал бы, но кто ж его слушает.
Часа в два мы с папой наконец-то ощутили волю к шопингу, и разнообразия ради он был стремителен и неудержим. Прежде всего я обзавелась новым ковриком. Еще одним. И снова для коридора (там уже лежат два). Потом я купила синее платье в форме мешка, серый кардиган в форме халата, серо-белый шейный платок в форме квадратного куска ткани и базу для ногтей — бесформенную, поскольку она находится в жидком агрегатном состоянии. Для зануд уточняю, что она временно приняла форму прямоугольного параллелепипеда.
В шесть вечера я уже пила чай с очередным куском пирога (плакала моя диета), а родители изображали буржуазию, заедая пиво копченой горбушей. Не стоило им этого делать, могли притвориться, мол, мы бедные овечки, взять с нас нечего — тогда я бы их не раскулачила. А так пришлось экспроприировать половину холодильника и букет котиков. Нечего дразнить мировой пролетариат! Домой я приволокла целых два мешка — теперь можно неделю не выбираться на улицу. Жизнь удалась.
За стол сели в двенадцать, распили бутылку вина, съели много вкусного. Мама попыталась было подсунуть мне клюквенно-рябиновый морс, но мой организм чует, когда его хотят отравить, и яды внутрь не принимает. Он и наружу не принимал бы, но кто ж его слушает.
Часа в два мы с папой наконец-то ощутили волю к шопингу, и разнообразия ради он был стремителен и неудержим. Прежде всего я обзавелась новым ковриком. Еще одним. И снова для коридора (там уже лежат два). Потом я купила синее платье в форме мешка, серый кардиган в форме халата, серо-белый шейный платок в форме квадратного куска ткани и базу для ногтей — бесформенную, поскольку она находится в жидком агрегатном состоянии. Для зануд уточняю, что она временно приняла форму прямоугольного параллелепипеда.
В шесть вечера я уже пила чай с очередным куском пирога (плакала моя диета), а родители изображали буржуазию, заедая пиво копченой горбушей. Не стоило им этого делать, могли притвориться, мол, мы бедные овечки, взять с нас нечего — тогда я бы их не раскулачила. А так пришлось экспроприировать половину холодильника и букет котиков. Нечего дразнить мировой пролетариат! Домой я приволокла целых два мешка — теперь можно неделю не выбираться на улицу. Жизнь удалась.