Строки забытых стихов

[Котопакси из Токелау]

Стихи я люблю. Немного странною, но все-таки любовью.
Я читала их несметными толпищами, плохие и хорошие, складные и не очень, для ума и для души. И по программе (куда ж от этого денешься). Некоторые канули в Лету. Туда им и дорога.
А некоторые возвращаются (фильм ужасов по Стивену Кингу "Иногда они возвращаются".Бу-га-га)
Они не хотят, чтобы я их забывала, а хочу их вспомнить.
Думаю, у нас получится.

@музыка: Shakin' Stevens "You drive me crasy"

@настроение: пятница, вечер, тепло

@темы: Поэзия

Comments

[Котопакси из Токелау]

В свое время (лет 8 назад) я распевала этот стишок повсюду и называла его своим гимном. С тех пор мало что изменилось



КЛОД ДЕ БЛО (17-й век)



Католик ты, иль гугенот,

Иль почитаешь магомета,

Иль в той же секте, что твой кот

Ты состоишь - не важно это.

Влюбляйся в женщин, пей вино,

Не обижай людей напрасно,

И кто б ты ни был, все равно

Твоя религия прекрасно.



Что-то вроде Омара Хайама нового вревени!

[Котопакси из Токелау]

А это просто Александр Сергеевич Пушкин.

Гений.



Одно из моих любимых, хотя и не очень известных, стихотворений.

ПЕВЕЦ

Слыхали ль вы за рощей глас ночной

Певца любви, певца своей печали?

Когда поля в час утренний молчали,

Свирели звук унылый и простой -

Слыхали ль вы?



Встречали ль вы в пустынной тьме лесной

Певца любви, певца своей печали?

Прискорбную ль улыбку замечали,

Иль тихий взор, исполненный тоской, -

Встречали вы?



Вздохнули ль вы, внимая тихой глас

Певца любви, певца своей печали?

Когда в лесах вы юношу видали,

Встречая взор его потухших глаз -

Вздохнули ль вы?

[Котопакси из Токелау]

ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА,

тот самый что жизнь и стихи посвятил златокудрой Лауре!!!



Не очень люблю поэзию эпохи Возрождения. Тем не менее, если постараться, то можно вспомнить несколько шедевров, которые в свое время согрели или воспламенили мою душу.

Сонет CXXXII



Коль не любовь сей жар, какой недуг

Меня знобит? Коль он - любовь, то что же

Любовь? Добро ль?.. Но эти муки, Боже!..

Так злой огонь?.. А сладость этих мук!..

На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?

Коль им пленен, напрасны стоны. То же,

Что в жизни смерть, - любовь. На боль похоже

Блаженство. "Страсть", "страданье" - тот же звук.

Призвал ли я иль принял поневоле

Чужую власть?.. Блуждает разум мой.

Я - утлый челн в стихийном произволе.

И кормщика над праздной нет кормой.

Чего хочу - с самим собой в расколе, -

Не знаю. В зной - дрожу; горю - зимой.

[Котопакси из Токелау]

Андреас Грфиффиус

Куда ни кинешь взор - все, все на свете бренно.

Ты нынче ставишь дом? Мне жаль твоих трудов.

Поля раскинутся на месте городов,

Где будут пастухи пасти стада смиренно.



Ах, самый пышный цвет завянет непременно.

Шум жизни сменится молчанием гробов.

И мрамор и металл сметет поток годов.

Счастливых ждет беда... Все так обыкновенно!



Пройдут, что сон пустой, победа, торжество:

Ведь слабый человек не может ничего

Слепой игре времен сам противопоставить.



Мир - это пыль и прах, мир - пепел на ветру.

Все бренно на земле. Я знаю, что умру.

Но как же к вечности примкнуть себя заставить?!

Мне больше всего нравится первая строфа.

[Котопакси из Токелау]

Спасибо Лариске за то, что она напомнила мне об этом стихотворении

ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД

Шотландская баллада

(из Роберта Стивенсона)



Из вереска напиток

Забыт давным-давно.

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.



В котлах его варили

И пили всей семьей

Малютки-медовары

В пещерах под землей.



Пришел король шотландский,

Безжалостный к врагам,

Погнал он бедных пиктов

К скалистым берегам.



На вересковом поле,

На поле боевом

Лежал живой на мертвом

И мертвый - на живом.

_______



Лето в стране настало,

Вереск опять цветет,

Но некому готовить

Вересковый мед.



В своих могилках тесных,

В горах родной земли

Малютки-медовары

Приют себе нашли.



Король по склону едет

Над морем на коне,

А рядом реют чайки

С дорогой наравне.



Король глядит угрюмо:

"Опять в краю моем

Цветет медвяный вереск,

А меда мы не пьем!"



Но вот его вассалы

Приметили двоих

Последних медоваров,

Оставшихся в живых.



Вышли они из-под камня,

Щурясь на белый свет,-

Старый горбатый карлик

И мальчик пятнадцати лет.



К берегу моря крутому

Их привели на допрос,

Но ни один из пленных

Слова не произнес.



Сидел король шотландский,

Не шевелясь, в седле.

А маленькие люди

Стояли на земле.



Гневно король промолвил:

"Пытка обоих ждет,

Если не скажете, черти,

Как вы готовили мед!"



Сын и отец молчали,

Стоя у края скалы.

Вереск звенел над ними,

В море катились валы.



И вдруг голосок раздался:

"Слушай, шотландский король,

Поговорить с тобою

С глазу на глаз позволь!



Старость боится смерти.

Жизнь я изменой куплю,

Выдам заветную тайну!" -

Карлик сказал королю.



Голос его воробьиный

Резко и четко звучал:

"Тайну давно бы я выдал,

Если бы сын не мешал!



Мальчику жизни не жалко,

Гибель ему нипочем...

Мне продавать свою совесть

Совестно будет при нем.



Пускай его крепко свяжут

И бросят в пучину вод -

А я научу шотландцев

Готовить старинный мед!.."



Сильный шотландский воин

Мальчика крепко связал

И бросил в открытое море

С прибрежных отвесных скал.



Волны над ним сомкнулись.

Замер последний крик...

И эхом ему ответил

С обрыва отец-старик:



"Правду сказал я, шотландцы,

От сына я ждал беды.

Не верил я в стойкость юных,

Не бреющих бороды.



А мне костер не страшен.

Пускай со мной умрет

Моя святая тайна -

Мой вересковый мед!"

[Котопакси из Токелау]

Обычно я просыпаюсь с далекими отзвуками мелодий.

Но вчера вместо музыки в душе зазвучала строка стихотворения, которое, казалось бы, давно погребено под тоннами ненужной информации.

ЛИЛОФЕЯ



В древнем царстве подводном жил-был водяной,

Но манила его земля:

Он задумал сделать своей женой

Лилофею, дочь короля,



Он из красного золота выстроил мост

И, невесте богатства суля,

Вызывал на свиданье при блеске звезд

Лилофею, дочь короля.



Он коснулся белой ее руки,

Красоту королевны хваля,

И пошла за ним следом на дно реки

Лилофея, дочь короля.



И тогда схватил ее водяной

(Словно горло стянула петля):

"Не уйдешь ты отсюда!

Ты будешь со мной,

Лилофея, дочь короля",



Миновало много ночей и дней,

В светлой горнице из хрусталя

Семерых родила ему сыновей

Лилофея, дочь короля.



Но однажды приснился ей странный сон -

Поле, небо, крик журавля...

И услышала тихий церковный звон

Лилофея, дочь короля.



"Отпусти, отпусти меня, водяной!

Погляди: о пощаде моля,

В униженье и в горе стоит пред тобой

Лилофея, дочь, короля",



Но угрюмый супруг отвечает ей,

Плавниками в воде шевеля:

"Кто же вскормит моих семерых сыновей,

Лилофея, дочь короля?"



"Ах, не бойся, супруг, я вернусь назад,

Хоть мила и прекрасна земля.

Разве может покинуть невинных чад

Лилофея, дочь короля?"



И она восстала со дна реки

И в весенние вышла поля.

"Здравствуй,-в ноги ей кланялись стебельки,

Лилофея, дочь короля",



И вошла она тихо в господень храм,

Небеса о прощенье моля.

"Здравствуй,- люди склонились к ее ногам, -

Лилофея, дочь короля",



Прибежала мать, прибежал отец:

"Ты пришла, нашу скорбь исцеля,

Так пойдем же скорее в родной дворец,

Лилофея, дочь короля",



Все светилось, сияло вблизи и вдали,

Пело небо и пела земля,

Когда слуги в родительский дом привели

Лилофею, дочь короля.



Гости ели и пили всю ночь напролет,

Сердце сладким вином веселя:

Возвратилась домой из безжалостных вод

Лилофея, дочь короля.



Вдруг в окно кто-то яблоко бросил на стол,

То, внезапно сойдя с корабля,

Ищет, требует, кличет незримый посол

Лилофею, дочь короля.



"Пусть в огне это яблоко нынче сгорит!" -

Приговор свой исполнить ведя,

Оробевшей служанке, смеясь, говорит

Лилофея, дочь короля.



Но невидимый кто-то ответствует ей:

"В светлой горнице из хрусталя

Семерых ты оставила мне сыновей,

Лилофея, дочь короля".



"Ты троих заберешь, я возьму четверых,

Пусть им родиной будет земля",-

Так она сыновей поделила своих,

Лилофея, дочь короля,



"Я троих заберу и троих я отдам.

Но, сокровище честно деля,

Мы седьмого должны разрубить пополам,

Лилофея, дочь короля,



Все поделим: и ноги и руки его.

Ты возьмешь половину и я.

Что ж молчишь? Неужель ты боишься кого,

Лидофея, дочь короля?"



"Иль ты думал, мне сердце из камня дано?..

Ах, прощайте, цветы и поля!

Чем дитя погубить, лучше канет на дно

Лилофея, дочь короля".

* * *



Побледнели ртутные фонари, шелестит предутренняя пороша,

изо рта у прохожего, словно душа, вылетает солоноватый пар.

Что ж ты передо мною, бессонница, деревенская книгоноша,

раскладываешь свой небесный, запылившийся свой товар?

Весь свой ассортимент я давно изучил от корки до корки,

а перечитывать нет ни сил, ни охоты, тем более что очки

помутнели от времени. Зимний мир, праздный пир, дальнозоркий

взгляд Ориона в темные окна! В конце последней строки

пускай стоит многоточие, я не против, только в начале —

обязательно — первый снег на Пречистенке, первый надсадный крик

новорожденного, первые листья на тополе, первые — что? печали?

Нет, не эти зверки мохнатые, Иисусе, к ним я слишком привык.

Убран ли стол яств, как положено? покрыты ли лаком царапины?

Сверкает ли нож золингенской стали с ручкою из моржовой кости?

Ах, как хочется жить, делать глупости, танцевать под Алену Апину —

даже зная, что час неурочный, кто умер, а кто разъехался, и никакие

гости

не вломятся в дом, хохоча, размахивая бутылками и тюльпанами,

спрятанными от мороза в сто бумажных одежек, в сто газет

с безумными новостями. Помнишь — дыша туманами, тихо пройдя меж

пьяными?

В назидание юношам можно считать, что вообще-то надежды нет,

отчего же она так упорно возникает из праха, и трепещет снова и снова,

и в архивах у Господа Бога ищет пепел горящей степной травы,

ищет горного холода и долинного света — синего, золотого,

как потрескавшаяся майолика на глиняных куполах Хивы...

Кенжеев Бахыт