Мнение — это вроде задницы, есть у всякого. © Саймон Грин
Не уходи без меня
Автор: йа_ондатро
Фэндом: Tsubasa Reservoir Chronicle
Жанр: скорее джен, чем сёнен-ай…
Пейринг: безымянный лысеющий мужчина средних лет / Фай, Фай / Курогане. На самом деле ничего нет.
Рейтинг: детский.
Предупреждение: АУ, OOC, унылые сопли.
Отречение: всех, кроме безымянного бюргера и его безымянной супруги, имеет "Кламп".
Благодарность. Тексты обеих песен написаны Безликим призраком, за что ему огромное спасибо.
Предисловие
Действие происходит в мире, которого нет в манге, но который мог бы в ней оказаться: еще одно перо, еще одна частичка души, еще одно воспоминание. Время действия: где-то между Ото и Токио.
Если кто-нибудь несмотря на предупреждения осилит, ругайтесь. Сателла, тебе осилить придется: сама напросилась.
читать дальше
***
В тот вечер за столом царило оживление, и неудивительно: перо нашлось.
— Что так бурно обсуждаете? — спросила Оруха, подойдя к столу.
— Сакура-тян, вспомнила легенду, которую ей в детстве рассказывал ее отец. Вот я и говорю: прилетаешь в другой мир, ни о чем таком и не догадываешься и вдруг находишь свою половинку… — объяснила Юдзуриха.
— Ничего не понимаю, — рассмеялась Оруха, — какую половинку?
— Сакура, расскажи еще раз! — попросила Юдзуриха.
— Остальным будет неинтересно, — начала было Сакура, но Шаоран, Юдзуриха и Мокона запротестовали, а Фай ободряюще улыбнулся.
Сакура почему-то вздохнула.
— Папа рассказывал, что раньше, давным-давно, человек был совершенным, без единого недостатка. Все в нем было гармоничным: разум и чувства. Он никогда ни в чем не сомневался и не спорил с самим собой. Он всегда знал, чего хотел, и всегда добивался желаемого. Но однажды он пришел на перекресток двух дорог, одна из которых, широкая и ровная, вела прямо туда, куда человек направлялся, а вторая уходила в гору — туда человеку идти было незачем, но на самой вершине рос цветок, прекраснее которого человек не видел. И тогда разум сказал человеку: «Пойдем прямо», а чувства сказали: «Пойдем вверх», и впервые в жизни человек не знал, кого слушать. Он сел на пересечении двух дорог и стал ждать, чем закончится спор чувств и разума. Но время шло, разум начал злиться, а чувства — волноваться, и в конце концов человек не выдержал. «Раз так, — сказал он, — идите куда хотите». Он разделился на две половинки, и одна отправилась прямо, а другая — вверх, и каждая получила то, к чему стремилась, но в тот же миг обе испытали горечь одиночества. Они бросились искать друг друга. С тех пор каждый человек ищет свою вторую половинку. Говорят, некоторым, удается ее найти.
Воцарилось молчание, но ненадолго: Юдзуриха даже не пыталась скрыть своего воодушевления.
— Так романтично, да? Знаешь, Сакура, ведь ты можешь встретить его где угодно! В любом из миров. Я тебе даже завидую: ты идешь, а навстречу он — такой кареглазый, широкоплечий…
— Cестренка в сотый раз на всю жизнь влюбилась в кареглазого и широкоплечего, — рассмеялась Оруха. — И к тому же в военного. Любовь к мужчинам в форме у нас в крови.
— Какая же ты! — возмутилась Юдзуриха. — На этот раз все по-другому, и Кусанаги-сан не такой!
— По-моему, на этот раз и правда по-другому, — шепнула Сакура Шаорану.
Тот с улыбкой кивнул. Принцесса давно не выглядела такой сияющей.
— Оруха-сан, вы тоже верите в эту легенду? — неожиданно спросил Шаоран.
— Почему ты так решил?
— Не знаю, — Шаоран казался смущенным. — Песня… когда я ее слушаю… Она ведь о том же, да?
Юдзуриха и Сакура дружно закивали. Курогане искоса взглянул на Фая: тот смотрел на певицу так, будто от ее ответа зависела его жизнь.
Оруха улыбнулась:
— Я люблю все свои песни, иначе я не смогла бы их петь. Песни как дети: недолюбленные никогда не расправят крылья. Но эту я люблю больше всего. Я пою эту песню для него. Мне кажется, если я не буду петь ее, мы не сможем найти друг друга. Он поймет, как только услышит. Он подойдет, протянет мне руку и уведет с собой… — Она задумалась на секунду. — Наверное, да, верю... Только мне кажется, обе половинки должны принадлежать одному миру.
— Почему? — в один голос спросили девочки.
— У половинок обязательно должен быть шанс. Хотя бы крошечный шанс отыскать друг друга. Иначе все это: жизнь, страдания, потери — не имело бы смысла. Иначе было бы слишком больно. А как найти того, кого нет и никогда не будет в твоем мире?
— Но между мирами можно перемещаться, — возразила Юдзуриха.
— Мокона Модоки умеет! — вставила Мокона.
Юдзуриха почесала пушистого союзника за ухом.
Оруха снова улыбнулась:
— Верно. Целых четыре человека путешествуют из одного мира в другой. Может, найдется еще десять или сто таких же. Но что это изменит для всех остальных, если предположить, что их половинки — в других мирах?
Дверь едва слышно скрипнула, но никто, кроме Курогане, этого не заметил. Он оглянулся, затем молча поднялся и вышел.
Вопреки его опасениям, Фай оказался во дворе. Он стоял спиной к дому и смотрел куда-то вверх. По мнению Курогане, рассматривать там было нечего, но маг всегда был со странностями.
Оба молчали.
Наконец Курогане не выдержал:
— Ну?
— Что? — отозвался Фай мгновенно, словно ждал вопроса.
— Это я тебя спрашиваю «что»!
Фай все-таки обернулся.
— Красивая песня. Как думаешь, Оруха-сан поет ее во всех мирах? Для всех потерявшихся и заблудившихся?
Курогане нахмурился, и Фай рассмеялся:
— Знаю, знаю, ты не любишь, когда я об этом говорю. Ты и в Ото…
— Я не об этом спрашивал.
Фай умоляюще взглянул на Курогане, но тот был непреклонен.
Тогда Фай попытался еще раз.
— Детей жалко, — нерешительно сказал он и зачем-то пояснил: — Сакуру и Шаорана.
Курогане пристально смотрел на него.
— Не знаю, сколько правды в этой легенде, но…
— И не об этом.
Фай вздрогнул. Он вдруг понял, что проиграл. Он может придумать еще десяток или сотню правдоподобных ответов. Или молча вернуться к остальным. Или улыбнуться и сказать что-нибудь вроде: «Куро-сама такой дотошный…». Но он знал, что рано или поздно Курогане добьется своего. Возможные последствия пугали, но еще больше пугала необходимость снова убегать. Он и так бежит всю жизнь: от прошлого, от людей, от себя. Рано или поздно Фаю придется остановиться. Так почему не сейчас?
Фай глубоко вздохнул, затем опустил глаза и тихо произнес:
— Тебя не было в моем мире.
Что еще он мог сказать? Он развернулся и пошел к двери. Он не хотел видеть выражение лица Курогане. Он не хотел слышать, что тот скажет в ответ и чего не скажет. На улице было слишком холодно, чтобы стоять и бесконечно ждать чего-то. Он хотел согреться и выпить кофе. Он толкнул дверь, переступил через порог и застыл: Оруха пела новую песню.
Ты не станешь моей половиной, не будешь судьбой.
Превратил нас в обычных попутчиков случай слепой.
Знаю я, ты однажды покинешь меня на распутье,
Подарив только память о горьком, несбывшемся чуде.
Мы простимся в назначенный час на заветном пути.
Но пока он не пробил, с тобою нам рядом идти.
— Почему в песнях всегда такие дурацкие слова? — Фай не слышал, как подошел Курогане.
— Всегда?
— Эта дурацкая. Пойду выясню, когда дурацкая булка намерена зашвырнуть нас в очередной дурацкий мир, — Курогане направился к столику, так и не взглянув на Фая.
«Дурацкая? Ну и ладно», — подумал Фай, догнал его и пошел рядом.
Автор: йа_ондатро
Фэндом: Tsubasa Reservoir Chronicle
Жанр: скорее джен, чем сёнен-ай…
Пейринг: безымянный лысеющий мужчина средних лет / Фай, Фай / Курогане. На самом деле ничего нет.
Рейтинг: детский.
Предупреждение: АУ, OOC, унылые сопли.
Отречение: всех, кроме безымянного бюргера и его безымянной супруги, имеет "Кламп".
Благодарность. Тексты обеих песен написаны Безликим призраком, за что ему огромное спасибо.
Предисловие
Действие происходит в мире, которого нет в манге, но который мог бы в ней оказаться: еще одно перо, еще одна частичка души, еще одно воспоминание. Время действия: где-то между Ото и Токио.
Если кто-нибудь несмотря на предупреждения осилит, ругайтесь. Сателла, тебе осилить придется: сама напросилась.
читать дальше
Миром правят здравый смысл, экономическая теория и удача. И если кто сказочно разбогател неожиданно для всех, так ему просто повезло, а волшебные палочки и прочие магические вещи ни при чем. Пусть дошкольники, которые играют в «банкиров и грабителей», верят в сказки и думают, что зубная фея кладет им монетки под подушки. Взрослым людям некогда верить во всякую чушь. Взрослые люди утром уходят на службу, после работы читают вечерние газеты, смотрят телевизор и обсуждают новую соседскую машину. Иногда взрослые люди ходят в театр, но редко. Раз или два в неделю ужинают в одном и том же кафе.
— Дорогая, мы же собирались сходить в рыбный ресторан…
Кафе было уютное, не очень большое — как раз такое, чтобы голос певицы достигал самых дальних уголков.
Уведи меня в город ветров на изнанке времен,
О цветке белоснежном исполни мой сказочный сон.
Увлеки за собой, стиснув нежными пальцами руку.
И позволь затеряться с тобой средь забытых миров.
Этим утром несмело влюбленных звучат голоса,
Что очнулись от сна и познали сердец единенье.
И судьба их открыть для себя,
В чем же счастья значенье.
Уведи же меня…
— Сказочный голос, правда, дорогой?
— Да, дорогая.
— И сама всегда как с обложки. Что скажешь, дорогой?
— Красивая.
А вот этого говорить не следовало. Уж эти женщины: вечно начитаются бульварных газетенок, в которых почтенные банкиры бросают жену и троих детей ради сладкоголосых певичек.
— Если бы я проводила столько же времени в салонах красоты, а не на кухне…
— Дорогая, попробуй клецки.
Словом, уютная, размеренная, сытая жизнь. Какая магия? Впрочем, если кто и мог усомниться в рациональном устройстве вселенной, то это завсегдатаи кафе «У бродячего пса», куда с некоторых пор стала заявляться весьма странная компания. Нет, зубной феи среди них не было, зато было белое существо с длинными ушами. Кролик, сказал бы разумный человек — и ошибся бы. Потому что существо умело говорить тонким голосом на любые темы. В этом, естественно, не было ничего волшебного: ученые и не такое могут, так что говорящим кроликом нынче никого не удивишь. Разве что чуть-чуть. Но то, сколько пива выпивало существо за вечер… кролику такое не под силу.
Да и прочие были не похожи на добропорядочных буржуа. Девочка и мальчик лет 14–16. Обычная девочка, хорошенькая, в приличной юбке ниже колена; обычный мальчик — не из тех, что ходят с длинными волосами и прокалывают одно ухо. Такие дети в одиннадцать вечера должны чистить зубы и отправляться в постель, а не сидеть в кафе с подозрительными типами. Подозрительный тип был всего один: темноволосый молодой мужчина, высокий, с виду сильный. Мрачный. В детстве явно предпочитал быть «грабителем». Еще был светловолосый молодой человек… красивый молодой человек… О, наверное, нельзя употреблять слово «красивый», когда речь идет о мужчинах. Что-то такое говорили на уроках родного языка: мужчины бывают привлекательными или статными. Но молодой человек был красив. Во что он играл в детстве, этот золотоволосый и синеглазый?
— Дорогой, передай мне соус, пожалуйста.
Никаких хвостов, рогов и копыт. Никаких заостренных ушек и прозрачных крыльев. И все равно в них было нечто волшебное. Они то приходили каждый вечер, то пропадали на неделю, на десять дней, на месяц. Они заказывали разные блюда. Девочка каждый раз пробовала новый десерт, мальчик всегда просил добавку, «грабитель» пил пиво, почти не отставая от таинственного существа, светловолосый много смеялся.
Они были странными. Они казались пришельцами из другого мира — далекого и прекрасного. Возможно, оттуда же приходят зубные феи.
— Дорогая, почему ты положила Анхен под подушку ту старинную монету?
— Но, дорогой, ты же сам ее положил. Совсем заработался! Твоему начальнику пора бы…
А еще они были знакомы с Орухой. Каждый раз после первого отделения она присоединялась к ним, выпивала стакан воды или чашку теплого чая, съедала порцию лимонного желе, а потом просто отдыхала минут десять-пятнадцать, иногда полчаса.
— Дорогая, мы же собирались сходить в рыбный ресторан…
Кафе было уютное, не очень большое — как раз такое, чтобы голос певицы достигал самых дальних уголков.
Уведи меня в город ветров на изнанке времен,
О цветке белоснежном исполни мой сказочный сон.
Увлеки за собой, стиснув нежными пальцами руку.
И позволь затеряться с тобой средь забытых миров.
Этим утром несмело влюбленных звучат голоса,
Что очнулись от сна и познали сердец единенье.
И судьба их открыть для себя,
В чем же счастья значенье.
Уведи же меня…
— Сказочный голос, правда, дорогой?
— Да, дорогая.
— И сама всегда как с обложки. Что скажешь, дорогой?
— Красивая.
А вот этого говорить не следовало. Уж эти женщины: вечно начитаются бульварных газетенок, в которых почтенные банкиры бросают жену и троих детей ради сладкоголосых певичек.
— Если бы я проводила столько же времени в салонах красоты, а не на кухне…
— Дорогая, попробуй клецки.
Словом, уютная, размеренная, сытая жизнь. Какая магия? Впрочем, если кто и мог усомниться в рациональном устройстве вселенной, то это завсегдатаи кафе «У бродячего пса», куда с некоторых пор стала заявляться весьма странная компания. Нет, зубной феи среди них не было, зато было белое существо с длинными ушами. Кролик, сказал бы разумный человек — и ошибся бы. Потому что существо умело говорить тонким голосом на любые темы. В этом, естественно, не было ничего волшебного: ученые и не такое могут, так что говорящим кроликом нынче никого не удивишь. Разве что чуть-чуть. Но то, сколько пива выпивало существо за вечер… кролику такое не под силу.
Да и прочие были не похожи на добропорядочных буржуа. Девочка и мальчик лет 14–16. Обычная девочка, хорошенькая, в приличной юбке ниже колена; обычный мальчик — не из тех, что ходят с длинными волосами и прокалывают одно ухо. Такие дети в одиннадцать вечера должны чистить зубы и отправляться в постель, а не сидеть в кафе с подозрительными типами. Подозрительный тип был всего один: темноволосый молодой мужчина, высокий, с виду сильный. Мрачный. В детстве явно предпочитал быть «грабителем». Еще был светловолосый молодой человек… красивый молодой человек… О, наверное, нельзя употреблять слово «красивый», когда речь идет о мужчинах. Что-то такое говорили на уроках родного языка: мужчины бывают привлекательными или статными. Но молодой человек был красив. Во что он играл в детстве, этот золотоволосый и синеглазый?
— Дорогой, передай мне соус, пожалуйста.
Никаких хвостов, рогов и копыт. Никаких заостренных ушек и прозрачных крыльев. И все равно в них было нечто волшебное. Они то приходили каждый вечер, то пропадали на неделю, на десять дней, на месяц. Они заказывали разные блюда. Девочка каждый раз пробовала новый десерт, мальчик всегда просил добавку, «грабитель» пил пиво, почти не отставая от таинственного существа, светловолосый много смеялся.
Они были странными. Они казались пришельцами из другого мира — далекого и прекрасного. Возможно, оттуда же приходят зубные феи.
— Дорогая, почему ты положила Анхен под подушку ту старинную монету?
— Но, дорогой, ты же сам ее положил. Совсем заработался! Твоему начальнику пора бы…
А еще они были знакомы с Орухой. Каждый раз после первого отделения она присоединялась к ним, выпивала стакан воды или чашку теплого чая, съедала порцию лимонного желе, а потом просто отдыхала минут десять-пятнадцать, иногда полчаса.
***
В тот вечер за столом царило оживление, и неудивительно: перо нашлось.
— Что так бурно обсуждаете? — спросила Оруха, подойдя к столу.
— Сакура-тян, вспомнила легенду, которую ей в детстве рассказывал ее отец. Вот я и говорю: прилетаешь в другой мир, ни о чем таком и не догадываешься и вдруг находишь свою половинку… — объяснила Юдзуриха.
— Ничего не понимаю, — рассмеялась Оруха, — какую половинку?
— Сакура, расскажи еще раз! — попросила Юдзуриха.
— Остальным будет неинтересно, — начала было Сакура, но Шаоран, Юдзуриха и Мокона запротестовали, а Фай ободряюще улыбнулся.
Сакура почему-то вздохнула.
— Папа рассказывал, что раньше, давным-давно, человек был совершенным, без единого недостатка. Все в нем было гармоничным: разум и чувства. Он никогда ни в чем не сомневался и не спорил с самим собой. Он всегда знал, чего хотел, и всегда добивался желаемого. Но однажды он пришел на перекресток двух дорог, одна из которых, широкая и ровная, вела прямо туда, куда человек направлялся, а вторая уходила в гору — туда человеку идти было незачем, но на самой вершине рос цветок, прекраснее которого человек не видел. И тогда разум сказал человеку: «Пойдем прямо», а чувства сказали: «Пойдем вверх», и впервые в жизни человек не знал, кого слушать. Он сел на пересечении двух дорог и стал ждать, чем закончится спор чувств и разума. Но время шло, разум начал злиться, а чувства — волноваться, и в конце концов человек не выдержал. «Раз так, — сказал он, — идите куда хотите». Он разделился на две половинки, и одна отправилась прямо, а другая — вверх, и каждая получила то, к чему стремилась, но в тот же миг обе испытали горечь одиночества. Они бросились искать друг друга. С тех пор каждый человек ищет свою вторую половинку. Говорят, некоторым, удается ее найти.
Воцарилось молчание, но ненадолго: Юдзуриха даже не пыталась скрыть своего воодушевления.
— Так романтично, да? Знаешь, Сакура, ведь ты можешь встретить его где угодно! В любом из миров. Я тебе даже завидую: ты идешь, а навстречу он — такой кареглазый, широкоплечий…
— Cестренка в сотый раз на всю жизнь влюбилась в кареглазого и широкоплечего, — рассмеялась Оруха. — И к тому же в военного. Любовь к мужчинам в форме у нас в крови.
— Какая же ты! — возмутилась Юдзуриха. — На этот раз все по-другому, и Кусанаги-сан не такой!
— По-моему, на этот раз и правда по-другому, — шепнула Сакура Шаорану.
Тот с улыбкой кивнул. Принцесса давно не выглядела такой сияющей.
— Оруха-сан, вы тоже верите в эту легенду? — неожиданно спросил Шаоран.
— Почему ты так решил?
— Не знаю, — Шаоран казался смущенным. — Песня… когда я ее слушаю… Она ведь о том же, да?
Юдзуриха и Сакура дружно закивали. Курогане искоса взглянул на Фая: тот смотрел на певицу так, будто от ее ответа зависела его жизнь.
Оруха улыбнулась:
— Я люблю все свои песни, иначе я не смогла бы их петь. Песни как дети: недолюбленные никогда не расправят крылья. Но эту я люблю больше всего. Я пою эту песню для него. Мне кажется, если я не буду петь ее, мы не сможем найти друг друга. Он поймет, как только услышит. Он подойдет, протянет мне руку и уведет с собой… — Она задумалась на секунду. — Наверное, да, верю... Только мне кажется, обе половинки должны принадлежать одному миру.
— Почему? — в один голос спросили девочки.
— У половинок обязательно должен быть шанс. Хотя бы крошечный шанс отыскать друг друга. Иначе все это: жизнь, страдания, потери — не имело бы смысла. Иначе было бы слишком больно. А как найти того, кого нет и никогда не будет в твоем мире?
— Но между мирами можно перемещаться, — возразила Юдзуриха.
— Мокона Модоки умеет! — вставила Мокона.
Юдзуриха почесала пушистого союзника за ухом.
Оруха снова улыбнулась:
— Верно. Целых четыре человека путешествуют из одного мира в другой. Может, найдется еще десять или сто таких же. Но что это изменит для всех остальных, если предположить, что их половинки — в других мирах?
Дверь едва слышно скрипнула, но никто, кроме Курогане, этого не заметил. Он оглянулся, затем молча поднялся и вышел.
Вопреки его опасениям, Фай оказался во дворе. Он стоял спиной к дому и смотрел куда-то вверх. По мнению Курогане, рассматривать там было нечего, но маг всегда был со странностями.
Оба молчали.
Наконец Курогане не выдержал:
— Ну?
— Что? — отозвался Фай мгновенно, словно ждал вопроса.
— Это я тебя спрашиваю «что»!
Фай все-таки обернулся.
— Красивая песня. Как думаешь, Оруха-сан поет ее во всех мирах? Для всех потерявшихся и заблудившихся?
Курогане нахмурился, и Фай рассмеялся:
— Знаю, знаю, ты не любишь, когда я об этом говорю. Ты и в Ото…
— Я не об этом спрашивал.
Фай умоляюще взглянул на Курогане, но тот был непреклонен.
Тогда Фай попытался еще раз.
— Детей жалко, — нерешительно сказал он и зачем-то пояснил: — Сакуру и Шаорана.
Курогане пристально смотрел на него.
— Не знаю, сколько правды в этой легенде, но…
— И не об этом.
Фай вздрогнул. Он вдруг понял, что проиграл. Он может придумать еще десяток или сотню правдоподобных ответов. Или молча вернуться к остальным. Или улыбнуться и сказать что-нибудь вроде: «Куро-сама такой дотошный…». Но он знал, что рано или поздно Курогане добьется своего. Возможные последствия пугали, но еще больше пугала необходимость снова убегать. Он и так бежит всю жизнь: от прошлого, от людей, от себя. Рано или поздно Фаю придется остановиться. Так почему не сейчас?
Фай глубоко вздохнул, затем опустил глаза и тихо произнес:
— Тебя не было в моем мире.
Что еще он мог сказать? Он развернулся и пошел к двери. Он не хотел видеть выражение лица Курогане. Он не хотел слышать, что тот скажет в ответ и чего не скажет. На улице было слишком холодно, чтобы стоять и бесконечно ждать чего-то. Он хотел согреться и выпить кофе. Он толкнул дверь, переступил через порог и застыл: Оруха пела новую песню.
Ты не станешь моей половиной, не будешь судьбой.
Превратил нас в обычных попутчиков случай слепой.
Знаю я, ты однажды покинешь меня на распутье,
Подарив только память о горьком, несбывшемся чуде.
Мы простимся в назначенный час на заветном пути.
Но пока он не пробил, с тобою нам рядом идти.
— Почему в песнях всегда такие дурацкие слова? — Фай не слышал, как подошел Курогане.
— Всегда?
— Эта дурацкая. Пойду выясню, когда дурацкая булка намерена зашвырнуть нас в очередной дурацкий мир, — Курогане направился к столику, так и не взглянув на Фая.
«Дурацкая? Ну и ладно», — подумал Фай, догнал его и пошел рядом.
@темы: Курогане / Фай, Графоманское, Яой, Фики, CLAMP
-
-
20.11.2007 в 04:46— Дорогая, мы же собирались сходить в рыбный ресторан…
Кафе было уютное, не очень большое — как раз такое, чтобы голос певицы достигал самых дальних уголков.
Уведи меня в город ветров на изнанке времен,
О цветке белоснежном исполни мой сказочный сон.
Увлеки за собой, стиснув нежными пальцами руку.
И позволь затеряться с тобой средь забытых миров.
Этим утром несмело влюбленных звучат голоса,
Что очнулись от сна и познали сердец единенье.
И судьба их открыть для себя,
В чем же счастья значенье.
Уведи же меня…
— Сказочный голос, правда, дорогой?
— Да, дорогая.
— И сама всегда как с обложки. Что скажешь, дорогой?
— Красивая.
А вот этого говорить не следовало. Уж эти женщины: вечно начитаются бульварных газетенок, в которых почтенные банкиры бросают жену и троих детей ради сладкоголосых певичек.
— Если бы я проводила столько же времени в салонах красоты, а не на кухне…
— Дорогая, попробуй клецки.
Словом, уютная, размеренная, сытая жизнь. Какая магия? Впрочем, если кто и мог усомниться в рациональном устройстве вселенной, то это завсегдатаи кафе «У бродячего пса», куда с некоторых пор стала заявляться весьма странная компания. Нет, зубной феи среди них не было, зато было белое существо с длинными ушами. Кролик, сказал бы разумный человек — и ошибся бы. Потому что существо умело говорить тонким голосом на любые темы. В этом, естественно, не было ничего волшебного: ученые и не такое могут, так что говорящим кроликом нынче никого не удивишь. Разве что чуть-чуть. Но то, сколько пива выпивало существо за вечер… кролику такое не под силу.
Да и прочие были не похожи на добропорядочных буржуа. Девочка и мальчик лет 14–16. Обычная девочка, хорошенькая, в приличной юбке ниже колена; обычный мальчик — не из тех, что ходят с длинными волосами и прокалывают одно ухо. Такие дети в одиннадцать вечера должны чистить зубы и отправляться в постель, а не сидеть в кафе с подозрительными типами. Подозрительный тип, впрочем, был всего один: темноволосый молодой мужчина, высокий, с виду сильный. Мрачный. В детстве явно предпочитал быть «грабителем». Еще был светловолосый молодой человек… красивый молодой человек… О, наверное, нельзя употреблять слово «красивый», когда речь идет о мужчинах. Что-то такое говорили на уроках родного языка: мужчины бывают привлекательными или статными. Но молодой человек был красив. Во что он играл в детстве, этот золотоволосый и синеглазый?
— Дорогой, передай мне соус, пожалуйста.
Никаких хвостов, рогов и копыт. Никаких заостренных ушек и прозрачных крыльев. И все равно в них было нечто волшебное. Они то приходили каждый вечер, то пропадали на неделю, на десять дней, на месяц. Они заказывали разные блюда. Девочка каждый раз пробовала новый десерт, мальчик всегда просил добавку, «грабитель» пил пиво, почти не отставая от таинственного существа, светловолосый много смеялся.
Они были странными. Они казались пришельцами из другого мира — далекого и прекрасного. Возможно, оттуда же приходят зубные феи.
— Дорогая, почему ты положила Анхен под подушку ту старинную монету?
— Но, дорогой, ты же сам ее положил. Совсем заработался! Твоему начальнику пора бы…
А еще они были знакомы с Орухой. Каждый раз после первого отделения она присоединялась к ним, выпивала стакан воды или чашку теплого чая, съедала порцию лимонного желе, а потом просто отдыхала минут десять-пятнадцать, иногда полчаса.
***
-
-
20.11.2007 в 16:03-
-
20.11.2007 в 16:11мужчина- это лицо мужского полу за 30 и в галстуке
на мой взгляд ни куро ни фай под это определние не попадают
но только на мой
а шао и сакура - подростки, а то девочка и мальчик лет 14-16.. ну...не
в русском можно сказать - мужчина красивый, в английском нет
вопрос - какой твоя язык родной?
интересно, ждем продолжения
-
-
20.11.2007 в 19:41Сегдня ночью положу. Таки осилила?
vinta
вопрос - какой твоя язык родной?
Скорее всего, немецкий. Не уверена.
мм.. куро - молодой мужчина...нннееееет.. он молодой человек бандитской наружности, на мужчину не тянет
мужчина- это лицо мужского полу за 30 и в галстуке
на мой взгляд ни куро ни фай под это определние не попадают
но только на мой
а шао и сакура - подростки, а то девочка и мальчик лет 14-16.. ну...не
Ну, это на твой взгляд. А с точки зрения добропорядочного мужчины глубоко за 40, Сакура и Шаоран - дети. И Курогане - мужчина. Он выглядит как мужчина, говорит и действует. То есть бюргер считает, что Курогане в одной с ним категории, а Фай - в другой. Где-то так.
Ты ко мне собираешься?
-
-
20.11.2007 в 19:55-
-
20.11.2007 в 20:00да, уже выхожу
я тебе кучу пратчеттов везу, твоих
и не кучу, а два
-
-
20.11.2007 в 20:00Таки я фшоке *ужосается*
Потому что ты еще не видела всего *рвет мех на хвосте*
Скажу сразу: это должен был быть нормальный ангстовый курофай. С хэппи эндом. Без зубных фей.
И что? Ни ангста, ни хэппи энда, ни курофая, зато зубные феи в наличии.
А всего этого (того, что висит) вообще не предполагалось.
-
-
21.11.2007 в 11:22значит такова их судьба..
-
-
22.01.2009 в 15:40Я дальше хочу почитать!
-
-
22.01.2009 в 21:10Дописано оно, и даже стихи есть не в набросках, а вполне художественные.
Сесть и перечитать осталось.
-
-
22.01.2009 в 23:21-
-
22.01.2009 в 23:33Самой противно. Вот воители - да, там интрига.
А давай замутим к 14 февраля по переводу или фику, хоть драббель. По любому кламповскому фэндому.
-
-
23.01.2009 в 00:16-
-
23.01.2009 в 11:55я за!
у меня куча фиков недаписано))))
-
-
23.01.2009 в 21:29Осталось только придумать идею. "Зловещие заголовки" хороши были.
Надо что-нибудь столь же занимательное.
-
-
23.01.2009 в 22:12-
-
23.01.2009 в 22:17-
-
23.01.2009 в 22:27-
-
23.01.2009 в 22:45И в чем она заключается?
-
-
23.01.2009 в 23:50-
-
23.01.2009 в 23:56А это что за идея?
-
-
24.01.2009 в 00:07-
-
24.01.2009 в 00:11Сателла выиграет сразу. Она нам с тобой в этом плане сто очков форы даст.
-
-
24.01.2009 в 00:12тогда надо новую тему)
например 14 февраля для Куро и Фая)
-
-
24.01.2009 в 00:15И почему это я выиграю?
А, ну вообще да, я пишу флафф, Винта пишет стеб, ты переводишь, что Бог на душу положит.
vinta, 14 февраля для Куро и Фая) - я бы сказала "Белый день. Как пережить?!"
-
-
24.01.2009 в 00:17-
-
24.01.2009 в 00:1814 февраля - это так банально и предсказуемо.
Satella И почему это я выиграю?
А, ну вообще да, я пишу флафф, Винта пишет стеб, ты переводишь, что Бог на душу положит.
Что и требовалось доказать.
Я идею не просекла.
Я вообще придумала классную идею, но не к 14 февраля.
-
-
24.01.2009 в 00:19-
-
24.01.2009 в 00:24-
-
24.01.2009 в 00:27Она похожа на Сателлин рекмоб.
Каждый участник составляет список из энного количества любимых книг. Остальные участники называют номера и им выдается название книги. Вот с этим названием нужно написать фик. Хоть драбель, хоть романище. Но только названия желательно выбирать не "Анна Каренина", а хотя бы "Война и мир".
Так можно продолжать долго. Написал один драбель - выбирай другой номер и т.д.
Но в любом случае нам каждому придется написать не менее двух (учитывая, что нас трое, и списка будет три).
Это так, черновой набросок).